Фото: ГИТИС
тестовый баннер под заглавное изображение
Бывший студент Бартошевича Никита рассказал, как утром в день своей смерти Алексей Вадимович позвонил и сказал, что не придет на спецкурс по реконструкции, поскольку плохо себя чувствует. Но как он это сказал! «Шекспира придется оставить на потом». Оказалось, навсегда.
На «Гамлета»-ошибку идут и идут звезды театра и кино, безуспешно пытаются попасть обычные зрители. Мест в зале мало. В этот раз пришли его посмотреть Константин Райкин, Вячеслав Спесивцев, Юлия Пересильд с дочерью, актрисой Анной Пересильд. Было много выпускников Бартошевича разных лет, его недавних студентов с курса, который он успел выпустить летом. Лучшее решение, какое только могло быть, — поговорить о мастере после «Гамлета».
Бартошевич был критиком и, значит, критиковал, но делал это так деликатно, что не нажил себе врагов. Иногда он отчаянно восклицал: «Сколько можно ставить «Гамлета», когда у Шекспира много других пьес?». Но «Гамлета» «кудряшей» он принял и назвал поколенческим.
Мастер курса Олег Кудряшов вспоминал о его последнем визите на их спектакль. Его всегда приглашали на показы шекспировских спектаклей и отрывков, с которых непременно начинается работа со студентами. Вспоминал про сиротский чай, который был организован, и невероятный разговор с ребятами. «Его главная мысль была замечательна по своей простоте: у каждого Гамлета есть свое время, и каждое время требует своего Гамлета. Было время, когда Гамлет должен был отдохнуть. Их было много, но толку от этого никакого не было. Когда Алексей Вадимович, посмотрев наш спектакль, произнес: «Это «Гамлет» поколенческий», я опешил. Получить такую оценку от главного шекспироведа чрезвычайно важно. Он поставил нас в ряд абсолютного шекспироведения, и не теоретического, а практического. Мы начинаем всегда с Шекспира, потому что он собирает все жанры и проблемы, вбирает все богатство театральной палитры. Он производит впечатление тотального театра, из которого потом прорастают ответвления. Я Алексею Вадимовичу чрезвычайно благодарен за его расположенность, его движение к нам, хотя он был доктор наук, а мы так себе». Олег Львович Кудряшов назвал благорасположенность Бартошевича первым ангельским поцелуем от такого крупного ученого.
Константин Райкин и Олег Кудряшов.
Константин Райкин тоже был под впечатлением от увиденного, произнес великолепную речь про Бартошевича, сказав, что все мы его представили во плоти. «Более интеллигентного, скромного, деликатного, нежного человека, чем Алексей Вадимович, трудно найти. У меня иногда возникало ощущение, что я видел артистов и спектакли, про которых он рассказывал. Мне кажется, что я видел артиста Энтони Шера (британский актер, двукратный лауреат премии Лоренса Оливье. — С.Х.), о котором он говорил, и я про него столько нафантазировал, что если бы увидел, то он бы меня сильно разочаровал».
Райкин вспоминал, как в 14–15 лет увидел фильм «Гамлет» Козинцева, какое впечатление он на всех произвел. Девушки на выпускных вечерах в школе читали монолог «Быть или не быть?». И несмотря на то что видел много разных «Гамлетов», этот, студенческий, стал для него серьезным высказыванием. Собравшиеся призывали написать письмо министру культуры Любимовой, обратиться в правительство, чтобы курс не растворился и возник бы новый театр.
Офелия-2, а их в спектакле, как и Гамлетов, по паре, нежная и тонкая актриса Мария Чванова рассказала смешную историю: «Она не высококлассная, но это единственное личное столкновение с Алексеем Вадимовичем. У нас в ГИТИСе произошла беда. Сломался женский туалет, и его переместили в мужской, а мужской — в подвал. Так как женский туалет был перемещен в мужской, была причина мне туда зайти. Я стояла у зеркала и увидела Алексея Вадимовича. Он сказал: «Девушка, вы, кажется, что-то перепутали». Я ответила: «Алексей Вадимович, это женский туалет с недавнего времени». Неожиданно для меня Алексей Вадимович процитировал (тут в зале начался смех, все подумали, что Шекспира)… Джона Леннона: Let it Be («Пусть будет так»). Мне пришлось уйти. С тех пор я понимаю, что это значит. Таким незамысловатым образом Алексей Вадимович открыл для меня новый смысл Let it Be». Эта фраза звучит и в студенческом «Гамлете».
Выпускник Бартошевича, занимающийся кукольным театром, вспомнил слова Резо Габриадзе о том, как отличить великого художника от гениального. Из гениального можно сделать марионетку, а из великого не получится. Из Бартошевича могла бы получиться отличная марионетка.
