тестовый баннер под заглавное изображение
В те годы развитие страны затормозилось, усиливались отраслевые дисбалансы, обострялись социальные и экологические проблемы. Политическое руководство требовало от ведомств их решения, но административно-командная система уже исчерпала свои ресурсы и могла лишь имитировать бурную деятельность, в том числе нагружая организации бесполезной отчетностью.
Вспомнил об этом, ознакомившись с законопроектом о внесении изменений в закон о торговле, подготовленным профильным министерством. Его целью заявлено наделение уполномоченных правительством федеральных органов исполнительной власти правом получать от налоговых органов информацию о хозяйствующих субъектах, осуществляющих розничную продажу и поставки продовольственных товаров и оказание услуг, наблюдаемых Росстатом для ежемесячного расчета индекса потребительских цен (их более четырехсот наименований).
Что это за информация? Цены организаций на продтовары и услуги, данные о сделках между ними, их доходах, расходах и прибыли «по данным налоговой и бухгалтерской отчетности, аудиторских заключений и консолидированной финансовой отчетности, иных документов, составляемых по результатам проверки промежуточной консолидированной отчетности».
По данным Росстата, только торговлей в стране занимается 780 тысяч организаций, всего же законопроект касается отчетности более миллиона хозяйствующих субъектов. Так что речь идет о доступе уполномоченных министерств к огромному объему данных, основная часть которых сейчас им недоступна.
Зачем нужны им эти данные? Согласно законопроекту, «в целях обеспечения проведения мониторинга, оценки и комплексного анализа динамики цен и факторов их формирования». Конечную цель нашел в пояснительной записке: «заинтересованным федеральным органам исполнительной власти, которые обладают необходимым инструментарием для применения соответствующих мер в ответ на повышение цен, необходим доступ к ряду данных хозяйствующих субъектов, составляющих налоговую тайну».
Здесь же написано, что для приведения предлагаемых норм в соответствие с Налоговым кодексом надо будет поправить в нем статью о налоговой тайне, которой они противоречат. Вспомнилось «дело статистиков», по которому в 2004 году руководители федерального статистического ведомства получили тюремные сроки за продажу заинтересованным коммерсантам данных отчитывающихся организаций. Кто и чем защитит бизнес от таких утечек в случае принятия этого законопроекта?
Но даже если отвлечься от рисков злоупотреблений, остается главный вопрос: каким «инструментарием для применения соответствующих мер в ответ на повышение цен» обладают заинтересованные ведомства?
В законе о торговле прямо записано право торговых организаций самостоятельно устанавливать цены. Оно ограничено только правом правительства вводить для отдельных субъектов Российской Федерации на срок не более 90 календарных дней предельно допустимые розничные цены на отдельные виды социально значимых продовольственных товаров первой необходимости. До сих пор правительство этим правом не пользовалось. В отношении же цен на услуги нет и такого ограничения — их, за исключением тарифов естественных монополий, устанавливают сами исполнители услуг.
И как ведомства намерены анализировать динамику рыночных цен по данным отдельных организаций? Ведь цены на рынке складываются в результате взаимодействия между всеми его участниками, а их миллионы. Потому-то и принято наблюдать и анализировать обобщающие статистические показатели, и их регулярно представляют Росстат, Центральный банк и ряд аналитических центров.
Однако чиновники, добивающиеся доступа к огромному массиву первичных данных организаций, похоже, не хотят или не умеют анализировать имеющуюся информацию. Иначе почему они, например, до сих пор не дали оценку данным Центрального банка, согласно которым предприятия ожидают роста цен в полтора раза выше, чем ждут потребители, и втрое выше их официального индекса. А ведь негативные ожидания участников рынка сильнейший фактор роста цен.
Думаю, государственному регулятору стоило бы обсудить с производителями и продавцами, на каких тенденциях рынка и решениях власти базируются их прогнозы, и для этого ему вряд ли потребуется дополнительное финансирование. Чего никак нельзя сказать о «мониторинге, оценке и комплексном анализе» отчетности сотен тысяч организаций. Однако в пояснительной записке именно так и сказано: реализация законопроекта не потребует дополнительных расходов бюджетной системы.
Разработчики понимают, что без этих слов такой законопроект имел бы мало перспектив принятия. А с ними вполне может быть принят, поскольку внушает надежду на сдерживание цен — несбыточную надежду, что вряд ли секрет для разработчиков. Но от них ждут решения актуальнейшей задачи, и они демонстрируют готовность «что-то делать».
Поскольку же цены продолжат расти, а ответственность чиновников за бесполезность мер, которые они предложили, отсутствует, весьма вероятно, что их следующим шагом станет поддержка предложений депутатов Госдумы о прямом ограничении цен, рост которых волнует граждан. Или они предложат это сами.
Как сначала поддержали, а потом обеспечили внесение правительством первоначально депутатского законопроекта о «российской полке», дающего органам власти право предписывать торговым сетям, сколько полочного пространства выделять для импортных непродовольственных товаров и сколько для «национальных» (к каковым почему-то отнесены и привезенные из других стран — членов ЕАЭС). Заявленная цель проекта — поднять конкурентоспособность национальных товаров за счет повышения их заметности для потребителей. Каким образом?
Как правило, потребители выбирают среди подходящих им по цене моделей те, к качеству которых испытывают большее доверие, то есть бренды. И продавцы размещают на самых видных местах то, что скорее купят, — те же бренды. По логике разработчиков, если на этих местах вместо импортных брендов разместить значительно менее узнаваемые «национальные» товары, то потребители решат, что теперь это бренды, и купят их.
Думаю, ничего из этого не получится, по крайней мере в отношении товаров, цена которых существенна для потребителей: такие товары не выбирают по их заметности на полках.
Это не значит, что отечественные производители не нуждаются в поддержке продвижения их продукции, теряющейся на фоне зарубежных брендов. Но только той, которая действительно не уступает им по соотношению цены и качества. Иначе станет хуже отечественным потребителям, а производства, искусственно защищенные от конкуренции, будут деградировать.
В России производится немало хороших товаров, но что мы о них знаем? Да и их производители не могут объективно сравнить их с продукцией конкурентов — это требует специальных исследований, непростых и недешевых. Нельзя забывать, что право предпринимателя самостоятельно определять цены, ассортимент и способы продажи своей продукции лежит в основе рыночной экономики. Отказ от него лишит смысла и другую ее основу — право частной собственности на товары и средства их производства и исполнения услуг. Без свободы распоряжения частная собственность становится только бременем, от которого лучше поскорее избавиться. Если допустить такое, государству придется принять на себя полную ответственность за экономику — как в СССР и с теми же последствиями.
А бизнес, похоже, чувствует, куда ветер дует. По данным Росстата, в сентябре нынешнего года в стране было зарегистрировано новых организаций на 11% меньше, а ликвидировано действующих на 29% больше, чем годом раньше, и число ликвидированных в полтора раза превышало число вновь созданных. Такая же картина по данным за январь–сентябрь, и в торговле это соотношение еще выше. Думаю, анализ причин такого разрыва между «смертностью» предприятий и их «рождаемостью» позволил бы заинтересованным органам власти понять, чем они могут реально помочь рынку без имитации его госрегулирования.
