тестовый баннер под заглавное изображение
Перед концертом синьор Энцо Гинацци, который и стал пятьдесят лет назад известен как Пупо, совсем не стремится следовать пожеланию фониатров, которые рекомендуют помалкивать перед выходом на сцену. Пупо жестикулирует, как и положено итальянцу, широко улыбается, и ответы на вопросы из него не нужно вытаскивать клещами. «У меня еще жива мама, и она мне говорит: «Зачем ты едешь в Россию, там же война?» А я отвечаю: «Нет там никакой войны, но даже если будут стрелять, я же маленький, в меня не попадут».
Наверное, нет ничего удивительного в том, что мужчина, выпускающий свое именное просекко, обладает искристым чувством юмора: он же может себе позволить разливать антигрустин по бокалам при первом признаке скверного настроения. Вот и перед концертом сделал пару глотков, несмотря на ожидающий его сет-лист из двух с лишним десятков песен. В этом году у Пупо вышел альбом, и прямо сейчас разворачивается юбилейный тур. Не то чтобы это глобальное путешествие на сотню-другую концертов, но после России запланированы выступления в Италии и Канаде, а весной будущего года под ретро-хиты будут отплясывать в Швейцарии и Германии.
«Конечно, я не так волнуюсь перед концертом, как раньше, — говорит Пупо. — Наверное, я научился лучше концентрироваться, все-таки эту работу я делаю уже пятьдесят лет. Хотя и эмоции, и волнение очень важны перед тем, как идти на сцену. Но под контролем. Стараюсь обходиться без негатива».
Откуда, собственно, этому негативу взяться, когда на сцену бодро выпрыгивает компактный мужчина в белом костюме и начинает довольно комично танцевать под хиты, которые помимо знакомых куплетов и припевов несут волны сладких воспоминаний.
Пупо и сам многое отлично помнит. Как пел «Синий Платочек» на своих первых советских гастролях в 1985 году, как выступал вместе со Львом Лещенко, как восхищался Аллой Пугачевой. «Русская и итальянская поп-музыка в чем-то похожи, но есть важное отличие, — замечает итальянский суперстар. — У вас меланхолия и минорные аккорды, а у нас, как правило, веселье». Впрочем, свою дань местной меланхолии Пупо не постеснялся отдать в ходе шоу, исполнив классический советский эстрадный хит Александра Зацепина и Леонида Дербенева «Есть Только Миг».
Если вернуться к итальянским хитам, то все с ними связанное было как будто совсем недавно. Неимоверной красоты (как тогда казалось) телекартинка конкурса «Сан-Ремо». По белой лестнице на сцену спускаются знойные рагацци и синьориты, все одеты в шикарные валютные наряды и поют песни, словно пропитанные средиземноморским воздухом.
Ответственные советские товарищи с главных столичных площадей воспринимали итальянских артистов с куда большей симпатией, чем звезд из других западных стран. Не иначе видели в них что-то антиимпериалистическое, и поэтому итальянская эстрада и кино подавались советским гражданам относительно щедро.
Вслед за трансляцией «Сан-Ремо» в Советский Союз потянулись самые яркие звезды этого конкурса, которых звали на концерты и снимали для местного телевидения. У тех, кто фанател по итальянцам в восьмидесятых, наверное, остались в памяти эти удивительные картинки: Рикардо Фольи носится по сцене перед переполненным «Олимпийским», Аль Бано и Ромина Пауэр под «Феличиту» едут на карете сквозь белую ночь и петербургские дворцы, Джанни Моранди уплетает мороженое на заваленном снегом Новом Арбате, Ricchi e Poveri раздают стиль, а Пупо поет Un Amore Grande, и все неравнодушные и правда готовы влюбиться и в музыку, и в артиста.
Понятное дело, в Москву Пупо привез не презентацию нового альбома, хотя что-то с него и спел, а лучшее, любимое, для тех, кто помнит Gelato Al Cioccolato наизусть, даже если еще со школы по-ихнему не бельмес. Наверное, фанаты со стажем не ждали какого-то супершоу, и его, собственно, не было. На большом экране мелькали полароидные снимки из восьмидесятых, отрывки из телешоу разных времен, угловато снятые курортные лав-стори. Все это было невероятно далеко от того, что сейчас принято обозначать словами «видеомэппинг», «дополненная реальность» и всякий другой крутой продакшн.
Но не меньше, чем самые модные навороты, удивили, казалось бы, не сильно мудреные, но по-прежнему редкие здесь проявления фирменного исполнения музыки. Мужчина чуть за семьдесят пел настолько бойко и уверенно, что все старания многих его местных плюс-минус одногодок воспринимались как старческое блеяние. Небольшой бэнд (гитара, бас, клавиши, ударные, скрипка, бэк-вокал) выдавал звук альбомного качества, и все это без какого-либо напряга, с улыбкой, шутками-прибаутками. От Lo Devo Solo A Te до Su Di Noi — практически на одном дыхании. Ничего сверхъестественного, никаких прорывов в космос, — просто так, как это нужно делать, если артист берет деньги за билеты на свои концерты.
Атмосфера всеобщего веселья напомнила впечатления, которым делился в своих мемуарах ушедший недавно в мир иной композитор Юрий Чернавский, от первых советских гастролей Boney M. Отличный, жирный звук и заводная атмосфера поневоле вызывали у кудесника несоветского стиля вопрос: почему у нас здесь так не получается? В качестве ответа знаменитый композитор привел «взращивание самовлюбленного невежества», «гипертрофированное самомнение», «лень и жадность». Видимо, с конца семидесятых толком здесь ничего не изменилось.
Благо публика на Пупо такими тревожными мыслями явно не парилась.
