Стоимость главного российского сорта нефти Urals снизилась до 33−34 долларов за баррель, утверждает агентство Bloomberg, ссылаясь на информацию Argus Media.
В материале Bloomberg сообщается, что у танкеров, перевозящих сырье в Балтийском море, цена по данным на 19 декабря достигала 34,82 доллара за баррель, в Черном море — до 33,17 доллара. В то же время эталонный сорт нефти марки Brent с фиксированной поставкой продается за 61 доллар за баррель.
В последнее время размер скидки на Urals мог составить почти 27 долларов за баррель в пункте отправления. В то же время в Индии дисконт сжимается до 7,5 долларов. Аналитики пока затрудняются оценить, какая часть разницы поступает в российский бюджет.
Агентство отмечает, что раньше серьезная скидка на российскую нефть приводила к повышенному вниманию к Urals со стороны азиатских нефтеперерабатывающих предприятий, это в динамике давало нормализацию цены на этот сорт топлива.
Ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности, эксперт Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков отметил, что дисконт, ценовая разница между стоимостью Urals и Brent на протяжении большей части 2024 года 2025-го составлял 12−13 долларов.
— Только к концу 2025 года мы наблюдаем увеличение дисконта. Этому несколько причин. Во-первых, очередные санкции американцев затронули две наши крупнейшие компании, Роснефть и «Лукойл». Это заставило их перестроить схему продаж. Нужно привлекать дополнительных посредников, привлекать трейдеров, чтобы конечный покупатель не соприкасался с поставщиком, находящимся под санкциями. Соответственно, всем этим посредникам нужно платить. К тому же период выстраивания новой схемы продаж приводит к увеличению затрат на посреднические услуги.
Во-вторых, сказываются атаки на танкеры с российской нефтью. Это приводит к росту стоимости перевозок, более дорогим становится страхование. Разумеется, все это закладывается в разницу цен. Растут издержки — посредничество, перевозка, страхование и прочее. По этой причине растет и дисконт.
«СП»: Мы сегодня наблюдаем максимальный дисконт на российскую нефть?
— Нет, это не рекордные показатели разницы в ценах, бывало и больше — 30, 34 доллара за баррель. Впрочем, следует учесть, что стоимость «черного золота» тогда была выше, поэтому тот дисконт не слишком огорчал нашу сторону.
В настоящее время цены на нефть, как известно, довольно низкие. Даже нефть марки Brent буквально несколько дней назад стоила примерно 60 долларов за баррель. Поэтому так болезненно и ощущается растущая скидка, которая у нас увеличилась с 12−13 долларов на баррель.
«СП»: Насколько велики будут потери для бюджета?
— Для нас важен более продолжительный период времени, потому что берется средний показатель за прошедший месяц. Именно с него Минфин рассчитывает размер налога на добычу полезных ископаемых для нефтяных компаний. Налог будет взиматься в следующем месяце. Скажем, в ноябре средняя разница между Brent и Urals составила 22,5 долларов на каждый баррель. Ранее она составляла, как я уже говорил, 12−13 долларов.
«СП»: Насколько это критично для нашей нефтяной отрасли и в целом для экономики?
— Для отрасли это не критично, а вот проблемы для бюджета действительно создает. Ведь низкие цены на нефть приводят к тому, что снижается сбор налога на добычу полезных ископаемых.
Нефтяные компании будут оставлять себе примерно столько же, сколько и раньше. Хотя небольшое снижение прибыли у них все-таки произойдет. Примерные объемы отчислений в бюджет сохранятся на прежнем уровне.
Все это создает сложности именно для государства. Нынешние цены на нефть, конечно, меньше, чем планировалось при составлении бюджета. Согласно опубликованной статистке Минфина, доходы от нефтегазового комплекса за 11 месяцев 2025 года оказались ниже на 22,5% чем в прошлом году. Этот недостаточный сбор подогревает дефицит бюджета, который у нас довольно значителен.
Впрочем, для государства эту ситуацию критичной назвать тоже нельзя. Да, бюджетный дефицит выше запланированного, госдолг растет, повышаются налоги, приходится кое-где затягивать пояса, но крах экономики это не вызовет.
Заместитель гендиректора Института национальной энергетики Александр Фролов напоминает, что указанные агентством 33−34 доллара — цена в порту отправления, не включающая расходы на транспортировку до порта получения груза, стоимость фрахта, страховку и, возможно, еще какие-то услуги.
— Насколько я помню, в публикации речь шла о продаже двух партий по такой стоимости. Чисто теоретически это может быть связано с обострившейся обстановкой в Черном море, где были атакованы танкеры, по всей видимости, участвовавшие в перевозке российской нефти и нефтепродуктов. Можно предположить, что в тот момент расходы на транспортировку резко выросли.
После этих происшествий танкеры стали идти вдоль побережья, в том числе турецкого, а не напрямую через Черное море, что с одной стороны снижает потенциальное давление на страховой фактор, а также на стоимость фрахта.
«СП»: Получается, нашли выход, кризисная ситуация миновала?
— С другой стороны, это значительно удлиняет маршрут, по крайней мере, в акватории Черного моря. Понятно, что по прямой через море идти гораздо быстрее и проще, чем по территории побережья Грузии, Турции.
«СП»: Как сегодня соотносится цена нашей нефти Urals со стоимостью нефти марки Brent?
— Мы должны отталкиваться от той цены, которую наблюдаем сейчас на нефтяном рынке. Если стоимость Brent ниже 60 долларов за баррель, это означает, что Urals в порту получения будет стоить где-то порядка 55 долларов за баррель — возможно, чуть больше или чуть меньше в зависимости от ситуации.
Цена в порту получения содержит и транспортные расходы, с ростом которых сокращается стоимость в порту отправления. Это необходимо для сохранения общей адекватной цены на топливо. Аналогичные ситуации происходили и раньше в период различных обострений, санкционного давления, когда расценки на отдельные партии российской нефти снижались.
«СП»: Это доставляет большие сложности для экспортеров и отрасли в целом?
— Для отдельных компаний и отдельных грузов ситуация, видимо, печальна, но в целом для отрасли она не выходит за рамки накопленного опыта, поскольку вряд ли может быть распространена на все партии российской нефти, идущие на зарубежный рынок.
Тут, конечно, возникает вопрос об охране судов, ее наиболее радикальных вариантах. Ведь мы уже знаем об атаках на танкеры даже у берегов Ливии.
«СП»: Мы уже видели атаки на танкеры в территориальных водах Турции.
— Знаете, у нас некоторые эксперты подчас критикуют Турцию как за дело, так и мимоходом, что называется. Не будем забывать, что мы сегодня находимся в определенном контексте, в котором Турция вроде не союзник и не друг, но относительно нейтральная страна.
Она хочет сохранить отношения с Россией в это непростое время, а также в условиях внешнего давления. Без участия Турции текущая ситуация в Черном море была бы гораздо более драматичной для нашей нефтяной отрасли.
А сейчас танкеры идут вдоль турецкого побережья, риски минимизруются. Турция могла бы палки нам в колеса поставить, такие, с которыми мы бы, наверное, справились, но с большим трудом. Но она этого не делает, потому что ей выгодно сотрудничество.
При этом напомню, что Европе тоже было выгодно сохранять с нами нормальные отношения, но там пошли иным путем. А вот Турция от своей выгоды не отказывается. И в наше неспокойное время это, видимо, лучшая форма взаимодействия, которую мы можем получить.
