Новомирский стенд выставки
тестовый баннер под заглавное изображение
«МК» уже называл в качестве главного экспоната этой выставки неприметную на вид вырезку из «Правда» за 15 января 1942 года, поясняя, что именно в этом номере опубликовали фронтовой шедевр «Жди меня», который был написан в первый год войны и за несколько месяцев до попадания в печать начал «уходить в народ».
Если говорить о выставке более обстоятельно, два музейных зала имеет смысл воспринимать как две серии фильма, пленку которого мы вольны мотать в любом направлении. И тогда стихотворение, давшее миллионам людей, находящимся в тылу, формулу спасительного ожидания, становится серединой этой киноленты.
Удостоверение члена Союза писателей СССР
Первые ее кадры – чудом сохранившиеся семейные фотографии: мама писателя Александра Леонидовна с сыном Кириллом (именно так Симонова звали при рождении) в Петрограде 1916-года, а затем в Рязани примерно в 1920-м году. Правда, первый снимок, как и хранящиеся в РГАЛИ школьные тетради Симонова, включая страницу с прописями, Гослитмузею пришлось выставить в копии.
Героические испанские летчики и японское кладбище
Но основной массив экспонатов – подлинники, включая первую публикацию в довоенном сборнике «Смотр сил», где напечатали поэму Симонова «Беломорцы». Это, конечно, не самый блистательный отрезок биографии, но и Зощенко, например, погорел на том, что славил «канал имени Сталина» и происходившую на его строительстве «перековку» враждебных СССР элементов, с единственной разницей, что Зощенко или Горький были на месте событий, а Симонов создал поэму «заочно»).
Следующий этап творчества Симонова – литературно-военкорский. О нем нам рассказали, выставив в стеклянной витрине ленты и пилотку сторонников Испанской республики или такую, скажем, фотографию – «И.Г. Эренбург с испанскими летчиками. 1936-й год».
Портрет Константина Симонова, созданный Петром Кончаловским
Поэтическое посвящение «Бойцам Интернациональной бригады, сражающимся за правое дело испанского народа», опубликует журнал «Знамя» в 1937-м году, «Испанский дневник» Симонова отдельной книжкой выпустит «Роман-газета», рифмованные проклятия в адрес японских империалистов, покусившихся на землю союзной Монголии – газета «Героическая красноармейская»:
Я партии, Сталину это пишу,
Дела мои строго проверьте,
И если достоин, партийцем прошу
Считать меня в случае смерти….
Мы всякую жалость забудем в бою
Мы змей этих в норах отыщем.
Заплатят они за могилу твою*
Бескрайним японским кладбищем.
(*обращение к павшему товарищу).
Республиканские ленты и пилотка времен гражданской войны в Испании
Конечно, сравнивать эти чисто агитационные строки с настоящей фронтовой лирикой Симонова невозможно. Но именно Великая Отечественная стала его главным делом в литературе: очерки, поэзия, тексты песен, военная проза, включая большие повести и романы, экранизированные в СССР («Дни и ночи», «Живые и мертвые», «Из записок Лопатина»/«Двадцать дней без войны», «Солдатами не рождаются»/«Возмездие»). Наконец, собственно киносценарии….
Примечательно, что в последние годы жизни Симонов, не послушав завета Бориса Пастернака, завел архив, распределив «Всё сделанное» по годам. В итоге получилось 55 объемистых папок, последняя датируется годом смерти – 1979.
Имя Симонова на звездном небе
Говоря об экспонатах-уникумах, нужно сказать, конечно, что музею удалось выставить массу личных вещей писателя, начиная от таких мелочей, как канцелярские принадлежности, зажигалки, курительные трубки, и заканчивая лампой из кабинета, креслом и письменным столом – весьма скромным, кстати, не из полированного дуба. Безусловно интересны заграничные магнитофоны-диктофоны фирмы "Грюндиг", с которыми Константин Михайлович начал работать еще в годы войны, оставив возможность расшифровывать записи специально обученным людям.
В подлинниках представлены многочисленные рукописи, автографы, удостоверение №173 члена Союза писателей СССР, наградные документы Лауреата государственной премии Советского Союза, выданное Академией наук СССР свидетельство о присвоении имени Симонова астероиду…
Свидетельство о присвоении имени Симонова астероиду 2426
И вот что еще бросается в глаза – подбирая портретные изображения Симонова, создатели выставки на отдельной «перегородке» повесили портрет классика кисти Петра Кончаловского. Но вот два канонических фотопортрета разных лет – и оба создал уроженец Юзовки-Сталино-Донецка Евгений Халдей, автор легендарного кадра «Знамя Победы над Рейхстагом» – то есть проект, случайно или намеренно, тематически закольцевали с ВОВ и темой Донбасса.
И совсем неожиданной оказалась «межмузейная связь». Пару недель назад «Московский комсомолец» писал о перезапуске музея-квартиры Булгакова на Большой Пироговской, где открыли проект «Елена Сергеевна. История жены писателя». Там мы обратили внимание на номер журнала «Москва» времен оттепели с первой публикацией «Мастера и Маргарита», к которому присовокупили самиздатовскую машинопись – те самые 13% цензурных изъятий из изначального текста. Как известно, к пробиванию романа в печать был причастен Симонов, так что на нынешней выставке цензурные купюры показали снова, но несколько в ином формате.
Скромный рабочий стол и один из магнитофонов/диктофонов писателя
И в целом весь второй зал выставки на Зубовском отражает участие Константина Симонова в современном ему литературном процессе. Классик никогда не существовал по принципу «ты царь: живи один», о его деятельности на посту главного редактора «Литературной газеты» и «Нового мира» не то, что отдельную статью можно написать – отдельную выставку сделать (надеемся, она вырастет когда-нибудь из нескольких нынешних «новомирских» стендов).
Но если кратко, Симонов приложил руку к возвращению имен Булгакова, Андрея Платонова, Мандельштама, организовывал выставки полузабытых или исключенных из публичного пространства живописцев, поддерживал Театр на Таганке. Также он отозвался в «Известиях» на журнальную публикацию при Твардовском «Одного дня Ивана Денисовича» – слова о том, что в русскую литературу с появлением Солженицына «пришел сильный талант», оказались пророческими. И это – только отдельный эпизод бесконечной литературной судьбы юбиляра.
Фронтовые книжечки, изданные так, чтобы помещаться в кармане условной гимнастерки
