тестовый баннер под заглавное изображение
До этого ZZ Top были культовыми в Америке, особенно среди байкеров, фанатов олдскульного блюза и классического саунда. Но именно альбом Afterburner превратил их в глобальный музыкальный символ свободы, неона, бензина и хайвеев. Это был уже не просто рок — это был кинематограф, только в звуке…
Я встретился с Билли Гиббонсом, вокалистом и гитаристом, в 2012 году, когда ZZ Top приехали с гастролями в Москву. Были же времена! Познакомился и с ним, и с Дасти Хиллом, басистом, клавишником и тоже вокалистом. К сожалению, Дасти в 2021 году умер, и его место занял Элвуд Фрэнсис.
А тогда, уже на следующий день после нашего знакомства, Билли неожиданно приехал ко мне в продюсерский центр — просто «выпить, поговорить». Абсолютно домашняя атмосфера — сидим в моем кабинете, вечер, медленно льется виски.
В какой-то момент Билли, сидя на моем низком диване, вдруг наклоняется и начинает своей бородой подметать пол. Я опешил. Спрашиваю: «Билли, что ты делаешь?» Он спокойно поднимает голову и спрашивает: «Ты знаешь, сколько стоит моя борода?» Я говорю: «Ну, наверно, много?» Он отвечает: «Миллион долларов». Оказалось, компания Gillette действительно предложила ему миллион за то, чтобы он публично сбрил свою легендарную бороду. Я, естественно, спросил: и что, почему не согласился? И он выдал фразу, которая стала для меня одной из самых рок-н-ролльных в жизни: «Игорь, миллионов у меня много. А борода одна». Это был абсолютно честный и очень характерный момент. ZZ Top — это не стиль и не имидж. Это способ существования. И он не продается!
Конечно, когда у тебя в кармане уже несколько миллионов, причем долларов, «не продаваться» легче. Но это так, риторическая ремарка…
В тот же вечер случилось еще кое-что, что стало потом маленькой легендой в нашем кругу. В конце разговора я дал Билли свою визитку. Он тоже полез за своей, и я, честно говоря, подумал, что у него их наверняка нет. Но он достал и протягивает, на ней написано: Billy Gibbons — friend of Eric Clapton («Билли Гиббонс — друг Эрика Клэптона»). Я не удержался от смеха. Утром сделал себе «ответку» — визитку с надписью: «Игорь Сандлер — friend of Billy Gibbons», а на обратной стороне — Billy Gibbons — friend of Eric Clapton.
Эта шутка неожиданно разошлась — позже начали появляться визитки «… — друг Игоря Сандлера», а на обороте — та самая связка с Билли и Клэптоном. И это не просто про юмор. Это про то ощущение длинной, теплой человеческой связи, которая и делает рок-н-ролл живым сознанием, а не просто музыкой.
Afterburner стал саундтреком именно такого типа культуры. Без позы. Без муки. Без тоски. Это музыка скорости, солнца, бензина и уверенности в себе. Она пахнет дорогой. В ней нет ни секунды фальши или искусственного драматизма. И именно поэтому спустя сорок лет этот альбом не устарел. Потому что он про состояние души, а не про стиль, не про прошлое, а про вечное.
Иногда меня спрашивают: почему рок не умирает? Я всегда отвечаю просто: потому что есть альбомы вроде Afterburner. Пока жива эта музыка, время, как бы оно ни старалось, не имеет права нас архивировать.
