Фото: ru.wikipedia.org
тестовый баннер под заглавное изображение
В социально-гуманитарный оборот термин «антисистема» был введен Львом Гумилевым. Под антисистемой он понимал социальную общность, объединенную общей идеологией отрицания и признающую в качестве своей миссии разрушение других социальных систем.
Антисистема может существовать в форме самых разных социальных явлений, начиная с религиозных сектантских объединений и заканчивая деструктивными организациями и даже политическими партиями. Естественно, антисистема может реализоваться и в форме государственных образований, чему история знает достаточное число примеров.
Признаками антисистем является ряд принципиальных особенностей. Первый признак, как уже отмечено выше, состоит в том, что она всегда основана на разрушительной идеологии. Гумилев даже ввел для обозначения данного феномена понятие «химера» — как совокупность духовных взглядов и ценностей, оформленных в идеологическую целостность. Важно то, что они изначально основаны на заблуждении и отрицании реальности. При этом химера не всегда перерождается в антисистемную идеологию. Уход человека в себя или в замкнутую закрытую социальной группу тоже есть форма отрицания, которая может иметь и психопатологические последствия. Вместе с тем химера в определенных случаях может также стать основой для активных социальных действий, в которые могут быть вовлечены десятки, сотни тысяч, а иногда и миллионы людей.
Второй признак: антисистема является продуктом социального развития. Антисистема не идеологические одежды, которые можно легко сбросить, и не некая роль на сцене социального театра, которую можно быстро прекратить играть. Антисистема рождается, развивается, эволюционирует как организм.
Третий признак: ложь изначально является системообразующим фактором для антисистемы. Заблуждение как ложь самому себе в антисистеме гармонично дополняется ложью окружающим как формой продвижения идеологии разрушения. Не лгать антисистема не может, при этом доказательства правды или демонстрация истины в ней практически не работают. Убежденность в своих заблуждениях, их стройность и внутренняя обоснованность для апологета антисистемной идеологии однозначны и не подвергаются сомнениям.
Четвертый признак: антисистема не может находиться в состоянии покоя, умиротворения или поступательного развития. Это категорически противоречит идеологии разрушения. Антисистема всегда агрессивна, образ врага для нее всегда находится в активной фазе. Соответственно, договориться с антисистемой о ненападении или мирном сосуществовании практически невозможно.
Пятый признак: антисистеме в принципе чужд инстинкт самосохранения. Разрушение других систем для антисистемы важнее собственного развития. Энергия разрушения в антисистеме заложена изначально, а идеологические химеры позволяют четко и однозначно сформировать образ врага.
История знает много примеров существования антисистем в форме реальных государств. Если вспоминать древность, то здесь на ум приходит нашествие варваров на Римскую империю и формирование на ее территории десятков «варварских» государств. Большая часть из данных государственных образований либо исчезла, либо трансформировалась в более привычные государственные формы. Но некоторая «варварская» сущность тем не менее иногда просматривается. Не в этом ли кроется причина агрессивной риторики некоторых современных европейских политиков из числа наследников франков, саксов или вандалов? Также однозначной антисистемой был хорошо нам известный Третий рейх.
На постсоветском пространстве появилась одна полноценная и крайне масштабная антисистема как государственный организм. Важно отметить, что она была очень тщательно скультивирована, выращена и доведена до заметного уровня развития. Речь в данном случае идет, конечно, о современной украинской государственности.
Не надо думать, что киевская хунта или агрессивный украинский режим сформировались после переворота в форме Евромайдана в 2014 году. Все началось значительно раньше, масштабнее и, увы, органичнее.
Повторюсь, антисистема — не привлекательная обертка и не драпировка для идеологической сцены. В антисистеме на сто процентов реализовано единство формы и содержания, это чрезвычайно сложная социальная система. Химеры в ее основании как вирусная идеология могут захватить умы миллионов людей, сделав их последовательными проводниками самых деструктивных и даже кровавых разрушительных планов. Всё это мы, увы, видим прямо сейчас в современной Украине.
Она изначально основана на идеологии разрушения. Всё, что связано с Россией или имеет позитивный российский или русский контекст, в современной Украине должно быть уничтожено. Повторюсь, это началось не сегодня и не вчера. Ересь украинской незалежности начала распространяться еще в конце XIX — начале XX века. Гражданская война в России в первой четверти XX века имела особую ожесточенность и продолжительность именно на Украине и в регионах Малороссии.
Украинский национализм является той самой химерой, которая из заблуждений, самообмана и комплекса неполноценности превратилась в реальное политическое явление, с которым на Украине приходилось считаться уже с конца 1980-х годов.
Начало формирования современной украинской государственности в 1991 году отнюдь не означало того, что Украина пойдет по пути оголтелого национализма, шовинизма и человеконенавистничества. Молодая Украинская республика вполне могла повторить путь соседней Белоруссии. Напомним, что та, пусть и не сразу, выбрала совершенно адекватный и обоснованный путь построения собственной государственности на принципах суверенитета и союзнических отношений с Россией. Украине ничто не мешало поступить аналогичным образом и стать к текущему моменту одним из самых развитых и благополучных государств Европы.
Однако уже при Кравчуке и Кучме начались активные заигрывания с украинским национализмом как с диковинным и довольно страшным зверем, но которого, как им казалось, можно прикормить, приручить, посадить на цепь, а при желании попугать им чрезмерно наглых москалей. Реальность оказалась намного страшнее. Потакание химере (как и ее подкармливание) привело к реальному рождению и взрослению антисистемы, которая, как и любой развитый организм в период своей зрелости, начала жить по своим собственным законам, подчиняя себе даже вчерашних покровителей.
Вспоминая еще два признака антисистемы, отмеченные выше, мы также увидим черты современной Украины. Антисистема в ее украинском исполнении не может избежать агрессии и находиться в состоянии мира с соседями: вспомним Донбасс в 2014–2015 гг. и последующие годы, а также не будем забывать и про срыв Стамбульских переговоров в 2022 году. Про отсутствие инстинкта самосохранения и говорить не приходится. Каждый день Украина теряет сотни человеческих жизней, для нескольких поколений людей эти потери уже невосполнимы. К сожалению, эта украинская пляска смерти забирает жизни и наших граждан…
Исходя из сказанного, хотелось бы вернуться в начало нашего разговора о перспективах мирного процесса. Повторюсь, я оптимист и верю в положительные итоги мирных переговоров. При этом я убежден, что достижение мира произойдет на однозначно приемлемых и значимых для нас условиях. В Донбассе и Новороссии наконец-то воцарится мир, а мы перестанем считать беспилотники, атакующие гражданские объекты в наших городах.
Вопрос в другом: что будет с украинской антисистемой? Договоры и соглашения даже под самые серьезные гарантии разрушительную сущность не изменят, а значит, насилие против наших соотечественников на Украине будет продолжаться, провокации на линии соприкосновения будут регулярными и останется только ждать начала новой агрессии, в какой бы форме это ни выражалось.
Вывод здесь напрашивается однозначный. Антисистема в украинской государственности должна быть разрушена, а это отдельными протоколами и записями в Конституции не реализовать. Нужна, по сути, новая версия украинской государственности, основанная на созидании, а не на разрушении. Ее формат, механизмы создания и принципы отношений с Россией — тема отдельного разговора. Кто-то скажет, что украинская государственность — это, наверное, внутреннее дело Украины. Но зная, как рождаются и как живут антисистемы, я отвечу, что новая Украина — это исключительно наше дело. Наше, и ничье другое.
